Александр Филиппович Ведерников – народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, солист Большого театра. С 2008 года – художественный руководитель театра «Русская опера». Бессменный председатель жюри Международного конкурса камерного пения имени Свиридова. Всенародную и всемирную славу ему принесло исполнение партии Поэта в «Патетической оратории» Георгия Свиридова на слова Владимира Маяковского (1959 г.). Лучший исполнитель вокальных сочинений Г.В. Свиридова за всю историю музыки.
«ЗАВТРА». То, что вы вершинный певец в русском репертуаре – это такая аксиома, которая даже не обсуждается. Но, помимо вокальных и артистических данных, вас выделяет удивительное внимание к слову. Помимо того, что каждое слово понятно, оно ещё вами понято. Это делается сознательно?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Внимание к слову у меня ещё со времен участия в детской самодеятельности. Удивляло, что не мог понять слов, слушая хор в клубе «Горняк», что в поселке Еманжелинск Челябинской области. А слово ведь несёт сущность произведения. А когда поступил в музыкальном училище, то помню, как тщательно работу со словом выписывал: вот музыкальная фраза, а вот смысловая фраза произведения. Всегда интересовало, как выразить в пении яркое слово? Я пришёл к такому убеждению: чтобы слово было понятнее, чтобы оно лучше «летело», оно должно быть вмонтировано в голос. Раньше так и пели. Послушайте Лемешева, Рейзена – все ясно и чётко. Но этим искусством почему-то сегодня не занимаются наши педагоги в учебных заведениях. И потому в Большом театре над сценой бежит строка, которая объясняет, о чём идёт речь. Непредставимая картина для советских времён.
«ЗАВТРА». Многие певцы при исполнении заметно любуются своим голосом. А вы, когда поёте, думаете не о себе, а о великих композиторах, великих поэтах, о великих смыслах, об образах, которые они вложили в исполняемое вами произведение. Происходит явление нравственное – самоумаление.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Так и должно быть у настоящего артиста. Конечно у каждого певца свой характер, некоторые думают о себе больше, чем об окружающих людях. Но христианство нам говорит: люби ближнего как самого себя. И слушателя нужно любить, петь на пределе сил и воображения. Не самолюбование нужно, а служение. Тогда и к слову будет правильное отношение.
«ЗАВТРА». Мне кажется, что вы, прежде всего, обращаетесь к русскому народу. Для вас принципиально важно – петь на русском языке?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Моё отношение противоположно моде петь всё на языке оригинала – на немецком языке, если произведение немецкого композитора, на итальянском, если итальянского… Мне кажется, что нужно иметь уважение к своему слушателю, уважение к своему народу. Я, к примеру, всегда пел по-русски. И когда я поехал в Берлин на конкурс имени Шумана в 1956 году, то меня сняли со второго тура конкурса за то, что я пел на русском языке. Но, к счастью, в жюри был Александр Васильевич Свешников, и он сказал: «Ведерников очень много работает для популяризации всемирной культуры, в данном случае – немецкой, много поёт Шуберта, Шумана, Бетховена. И если он всё будет петь на языке оригинала, то это будет говорить о его неуважении к своему слушателю, который не знает немецкого и не поймёт, о чём певец поёт. В условиях конкурса не указано данное условие, и снимать певца за это неправомерно». Меня пропустили на третий тур, и даже я занял первое место и получил золотую медаль. По моему мнению, культура человека выражается не в том, будет ли он петь на языке подлинника или нет. Считаю, что это мнение от невежества. Я немного знаю итальянский язык и, когда слушаю наших певцов, поющих на итальянском, посмеиваюсь – всё равно у них больше рязанского акцента. Зачем это нужно?
Между прочим, я очень был польщён, когда в Большом зале консерватории пел программу на получение Госпремии, и на обсуждении (это мне после сообщил Георгий Васильевич Свиридов) выступил Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Он сказал, что среди современных русских исполнителей не знает певца, который так бы доносил слово, обладал такой культурой слова, как Ведерников. Немного похвастался, уж извините.
«ЗАВТРА». В канун 100-летия Георгия Васильевича Свиридова мы не можем с вами не поговорить о нём – о вашем друге. И в этом разговоре естественно оттолкнуться от отношения Свиридова к слову.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Конечно. Георгий Васильевич знал литературу очень глубоко и обширно. Пушкина, к примеру, знал всего наизусть, как и практически всего Есенина или своего любимого поэта – Блока. Свиридову не нужно было листать фолианты и искать что-то. Его познания в литературе были настолько полными, что я был всегда потрясён, когда он, допустим, о ком-нибудь из поэтов говорил – с глубочайшим проникновением и в его поэтическое мастерство, и в его человеческие качества. И всё творчество Свиридова очень прочно связано со словом. Он как бы одушевлял слово, давал крылья слову и углублял содержание, открывал многие поэтические страницы, о которых бытовало совсем другое мнение, как, например, о творчестве Сергея Есенина. Или взять Маяковского. Мы не знаем до Свиридова удачных музыкальных произведений на слова Маяковского. А в «Патетической оратории» Свиридов раскрыл основные качества поэта, несущего народную революционную сущность.
«ЗАВТРА». Не просто революционную сущность, а некую творческую, грозную, но творящую, добрую, в общем-то, силу.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Маяковский физически ощущал причастность к истории своего народа. Он о революции так написал, что Свиридов взял его стихотворения для создания одного из коренных своих произведений – «Патетической оратории».
«ЗАВТРА». Свиридов всюду вживался в слово. В Пушкине – он дворянин…
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да-а-а… Истинный аристократ! Не внешне, а внутренне.
«ЗАВТРА». В Есенине он – то рязанец, то москвич. И очень чувствуется колорит: Нижний Новгород у Свиридова – это Нижний Новгород, Ладога – это Ладога. Вы –главный исполнитель всей вокальной лирики композитора и большинства басовых партий в его крупных работах – ораториях и кантатах. И я хочу спросить вас, Александр Филиппович: как вы со Свиридовым работали над произведением?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Понимаете, у исполнителя работа происходит всю жизнь. Иначе он обыкновенный попугай – просто подражает композитору. А Георгию Васильевичу было легко подражать – уж очень колоритен… Я импровизационный исполнитель, и у меня нет двух одинаковых исполнений. И так я пробую спеть, и так – по наитию. А откуда берётся это наитие? Из опыта жизни. Я-то пережил и войну, и голодовку… И исполнители даже с этой стороны отличаются друг от друга. Один прожил жизнь аристократическую, а другой – сложную, вместе со своей страной.
У нас как с совместной работой было? Я увлекаюсь всю жизнь живописью, пишу картины. А Свиридов живопись – и русскую, и мировую – знал превосходно, доподлинно и глубоко. Это нас тоже сближало и помогало в работе. Говорят, у человека мозг задействован на 3–5 процентов, а у него, кажется, все сто процентов работали. Память была отличная. Когда тема, к примеру, касалась Гражданской войны (а у Свиридова отца, простого почтового служащего, зарубили шашками белогвардейцы), он эту тему знал безукоризненно: где какие командиры были, что они доброго или злодейского совершили против русского народа – Свиридов эти факты знал дотошно. Поэтому, скажем, в произведении «Гибель комиссара» на стихи Александра Прокофьева он не просто славил или осуждал революцию, а это была особая поэтическая сфера, глубокая… Или взять «Патетическую ораторию». Однажды, когда это произведение только набирало популярность и в СССР, я летел из Праги в Варшаву, сидел рядом с Ростроповичем в самолёте. Он стал меня упрекать в том, что я – свиридовец и мало пою Шостаковича. Я ответил, что мне по складу, по натуре больше подходит Свиридов. Ростропович стал говорить, что Свиридов – партийный композитор...
«ЗАВТРА». Хотя всё было как раз наоборот: Шостакович был членом КПСС, а Свиридов всю жизнь – беспартийным.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Я по сочинениям сравнил: если у Дмитрия Дмитриевича было прямое восхваление вождя и партии, то у Свиридова Ленин в «Патетической» был иконой надежды народа на правду и добро, на лучшую жизнь и любовь. Это произведение – глубоко духовное, историческое, как «Хованщина» Мусоргского.
«ЗАВТРА». Свиридов – огромен, он ничего не берёт в простоте. Мы говорили с ним, к примеру, о личности Сталина, и во мнении Георгия Васильевича не было однозначности: гений Сталин или злодей. Свиридов всё видел в полноте.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да-да, он видел не отдельные факты, а объёмную картину. В «Патетической» он и Врангеля показывает без всякого ёрничания и карикатурности, и о Ленине говорит, как об ожидании и вере народной. Поэтому я и сказал Ростроповичу, что он ошибается насчёт Шостаковича и Свиридова.
«ЗАВТРА». И если была у Георгия Васильевича партия, то это – Россия.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Так в том и дело, что Свиридов был человек естественный. Поскольку он был русским, поэтому он естественно любил всё русское. Хотя относился с большим уважением и любовью ко всему хорошему – и в музыке, и в жизни, и в живописи. Он, допустим, любил малых голландцев. А про Ван Гога всегда говорил: это гениально, и ставил его рядом с Бетховеном в музыке.
«ЗАВТРА». А ваше, можно сказать, совместное произведение – шотландский цикл на стихи Бёрнса! Кажется, сами шотландцы не слышали более шотландской музыки, чем эта.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Когда меня пригласила Би-Би-Си в Лондон на запись романсов Рахманинова, я взял с собой сборник свиридовского цикла на слова Роберта Бёрнса, там очень этим заинтересовались. И когда один из музыкантов посмотрел ноты, сказал, что у них в Англии нет такого композитора, который на стихи Бёрнса так бы написал музыку.
Вы спрашивали о совместной работе с Георгием Васильевичем. Я ведь встречался со Свиридовым почти ежедневно многие годы. И когда он ехал, например, в Карелию, звонил мне: «Сандро, ты не хочешь с женой поехать отдохнуть в Сортавалу?»
«ЗАВТРА». Вы были на «ты» со Свиридовым?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да, он меня Сандро звал, я его – Юра. Значит, мы ехали, жили рядом, рыбачили. Или когда поехал на свою малую родину, в курский районный город Фатеж, тоже меня пригласил, и я поехал. Сейчас по заказу губернатора Курской области Александра Николаевича Михайлова вышел фотоальбом, посвящённый Свиридову. У меня всегда был с собой фотоаппарат, много снимал в 60-е годы. Понятно, что когда Георгий Васильевич сочинял, я часто был рядом и слышал это.
«ЗАВТРА». Как это было? Он сидел за роялем или ходил по лесу, допустим?..
Александр ВЕДЕРНИКОВ. По-разному было. Когда он садился за рояль, он больше проверял то, что ему снизошло. Вот был случай, когда в один из осенних дней я к Свиридову приехал на дачу (он снимал её в Ново-Дарьино, где академический посёлок, а моя дача была в полукилометре от его), и мы пошли прогуляться по лесу. Он с «клюшкой», мы беседовали, собирали грибы – то сыроежку, то чернушку. И вдруг Георгий Васильевич заволновался, заторопился домой. Я – за ним, думал, может, что случилось. А он прибежал – и сразу за рояль: «Эльза! (Эльза Густавовна – жена Г.В. Свиридова. – И.В.) Давай сюда магнитофон!» У него был небольшой магнитофон, друзья подарили. Включил и забарабанил:
На земле вода и горы,
Под землей одна вода.
До земли у Зимогора
Вырастала борода…
Это «Песня про бороду» из кантаты «Ладога» на стихи Александра Прокофьева. Снизошло! Свиридов всю песню спел, я слышал, как он её сочинил. Фактически мне её и учить не надо было, я уже знал её содержание, она была у меня на слуху. Георгий Васильевич мне говорил: это песня про Россию, а её ничем не возьмёшь.
Но было и так, что Свиридов давал мне ноты – посмотри, выучи. Он очень не любил, когда пели по нотам. Певец должен знать произведение наизусть, поскольку тогда и певец может импровизировать, а не просто затверживать.
Первая наша встреча, первое наше знакомство. Свиридов жил рядом с домом, где я сейчас живу – в Брюсовом переулке, только с другой стороны. Повод для первой встречи – вокальный цикл «Страна отцов» на слова Аветика Исаакяна. Трудно было это выучить, потому что я с такой музыкой встретился впервые. Эта музыка и для Свиридова – очень редкая. Цикл для баса и тенора, тенора мы долго не могли найти… Я выучил, спел, Георгий Васильевич кричит жене, которая тогда на кухне была: «Эльза, ты слышишь! О таком певце я мечтал всю жизнь!» Эльза Густавовна говорит: «Вот видишь, Юра, я тебе говорила, что это когда-нибудь сбудется». Помню, пришёл к приятелю своему, пианисту Федоровцеву, и сказал: «Ребята, я встретился с гением». Они тогда надо мной посмеялись. Но почему так сказал? Потому что тогда я увидел перед собой человека колоссальных каких-то потенций. Его знания были безграничны. Допустим, он узнал, что я много пою в филармонии русской музыки – Даргомыжского, Мусоргского, Бородина, Чайковского, Рахманинова. «А что поёшь Мусоргского?» Я – то-то, то-то. «Ну-ка, спой», – он садился за рояль играл, я пел. Потом так же другие какие-то вещи пели. Потом мы вместе концерты давали, много – и в России, и за рубежом. Обязательно первое отделение – классика. Особенно Свиридов любил Даргомыжского, Мусоргского, Бородина – вот его три любимых композитора. И Глинку часто пели. Даже есть запись на пластинку, там записали: «К Молли», «Не требуй песен от певца», «Венецианскую ночь» и «Попутную песню». С одной стороны лиричность «Венецианской ночи», где как бы через дымку – мечта о райской стране. С другой – он играл «Попутную песню» так, что видишь паровоз, неумолимо наступающую на Россию индустриализацию. И его, и меня всегда интересовал смысл произведения и его история.
«ЗАВТРА». Потом уже у самого Свиридова родилось его «Время вперёд!»
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да, тот же самый ритм…
«ЗАВТРА». Мне не раз приходилось слышать, что работа со Свиридовым для многих исполнителей была мучением, потому что он на репетициях просто ломал певца. А с вами этого не было?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Никогда! Никогда он не кричал на меня. Он прощал мне, когда мы ссорились – а такое было, и не один раз, и всегда шёл навстречу, хотя я-то был упрямый, как бык. Скажем, сидишь на даче, калитка открывается и является Георгий Васильевич: «Я пришёл попробовать первый сбор клубники», – находил всегда предлоги. Но я же был, можно сказать, членом семьи Свиридовых. Он был очень гневливым, и всегда мне приходилось его остужать, поскольку я понимал, что всё это на его сердце плохо отражается. Я ему всегда говорил: Юра, из-за своего минутного гнева ты потерял сейчас год жизни. И это его совершенно скашивало, он сразу становился миролюбивым.
«ЗАВТРА». Мне тоже не удалось, к счастью, попасть под горячую руку Свиридова, несмотря на многочисленные встречи. Слушая вас, думаю, что у вас с Георгием Васильевичем была такая степень близости, что и он вас берёг.
Перейдём к году 2015-му. Не так давно проходил Госсовет по итогам Года культуры. Говорили в том числе и о юбилеях, круглых датах. Много говорили о 175-летии Чайковского, много говорили о Тургеневе, юбилей которого состоится через три года. И только один человек, лидер КПРФ Геннадий Зюганов напомнил о столетии Свиридова. Но как-то это потонуло, и не почувствовалось даже понимания того, кто такой Свиридов. Что происходит?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Мне кажется, мнение о Свиридове – это лакмусовая бумажка, показывающая то, как человек относится к России. Потому что Георгий Васильевич Свиридов – один из композиторов, который выразил всю глубину величия этноса, весь смысл нашего народа. Здесь можно говорить о том, насколько в России было задушена возможность говорить о русском народе. Всем остальным народам было позволено и развитие, и изучение собственного фольклора и прочее. Чтобы «не обидеть» другие народы Советского Союза, о русском – было тайное, сговорённое табу. Сейчас, по-моему, начинается какое-то выправление ситуации, потому что в Евразии без русского народа нельзя сделать ничего. Здесь очень важна музыка и другое русское искусство. Через отношение к Свиридову сразу видно, как кто относится к русскому народу. Например, курский губернатор посещает конкурсы имени Свиридова, был инициатором создания и установки памятника Георгию Васильевичу Свиридову, с его подачи мне заказали фотоальбом о композиторе, о котором я уже упоминал.
«ЗАВТРА». То есть, если и есть сейчас место в России, где Свиридов уважается, это – Курская область.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Но даже там есть большое влияние противников настоящей русской культуры. Этим, к сожалению, заражена вся Россия. Ну почему чаще всего крупными культурными центрами, филармониями даже на исконно русских территориях повсеместно руководят нерусские люди? И на концертах, чтобы уж совсем не прослыть русофобами, ими выставляются один-два русских представителя – не больше. Этот вопрос очень важный, потому что искусство – в руках не национально мыслящих людей, можно сказать, «иностранцев». Вот, например, на знаменитом композиторском доме в Брюсовом переулке висят множество мемориальных досок тем, кто в нём жил хоть один месяц – начиная от скрипача Когана до композиторов, музыка которых вовсе не звучит. Но на этом доме, где и сейчас я живу, где с Георгием Васильевичем познакомился, где Свиридов сочинил основную свою музыку, нет никакой памятной доски. Никакого упоминания о композиторе. Свиридов не раз прямо говорил о том, что всё искусство, и в частности музыка, в руках «иностранцев», поэтому он им и ненавистен. В министерстве культуры не всегда сидит русский человек, а тот, кто сидит там, не всегда болеет за русское искусство.
«ЗАВТРА». Слушаю новости культуры, а там говорят, что, скажем, в Санкт-Петербурге государство выкупило и обустраивает музей-квартиру Бродского. Множество имён деятелей даже средней руки увековечено. Но почему не делают то же самое с увековечиванием памяти Свиридова – гения гениев, нашей гордости?!
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Его замалчивают…
«ЗАВТРА». Родственники Свиридова после тщетных попыток создать государственный музей в квартире, где Георгий Васильевич прожил последние десятилетия жизни, не нашли отклика у чиновников при культуре и вынуждены были продать её.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да, отношение, как, допустим, к Мусоргскому, что умер в психиатрической больнице в нищете. Сейчас мы наблюдаем такое же непочтительное отношение и к Свиридову, к его музыке. Полная обструкция композитору, это и без очков видно.
«ЗАВТРА». Я знаю, как к вам, Александр Филиппович, относятся почитатели русского искусства. Слово из ваших уст принимается как слово правды или, по крайней мере, как слово человека, который не лукавит, а правду ищет. Прошедший год сначала принёс нам тягостное огорчение, когда нацисты победили в Киеве (кто ещё совсем недавно мог подумать, что такое может быть на Украине!). Потом – радость: мы увидели возвращение Крыма в Россию…
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Кстати, там, в Крыму, на даче у сестры Владимира Маяковского, Свиридов начал сочинять «Патетическую ораторию»…
«ЗАВТРА». Начало 2015 года – продолжение войны на Донбассе, войны русских с русскими. Не бред ли это? Представляю, хотя Свиридов и предсказывал нечто подобное, какой бы это был нож в его сердце. Ведь даже его фамилия исходит от малороссийского имени Свирид. Если бы Свиридов был чисто великорусских корней, его фамилия была бы Спиридонов – от русского имени Спиридон.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Возможно, ведь Курская губерния и город Фатеж, родина Свиридова, граничит с Сумской областью.
«ЗАВТРА». Как же относиться к этим событиям?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Вы – мыслящий человек, вы знаете, как в России с уважением и любовью относятся ко всем народам, с которыми мы составляем большую семью и всегда жили дружно. Скажем, в Большом театре я работал вместе с украинцем Алексеем Филипповичем Кривченей, которого я считал лучшим певцом на то время, он единственный мне помогал научиться правильному пению. Никогда не было никакой неприязни между украинцами и русскими. Считалось, что это единый славянский этнос. Пусть говорят они чуть по-другому. Я, к примеру, вятич, у нас там тоже есть свой говор, диалект. Ну и что? Между собой мы относились друг к другу одинаково – молдаванин ли певец, киргиз ли. Со стороны власти мы ощущали, что русским певцам уделялось не такое большое внимание, как к представителям национальных наших культур, в данном случае украинской. Ведь раньше в каждой республике были свои министерства культуры, а в России – не было.
«ЗАВТРА». Почему же сегодня из бывших республик СССР мы постоянно слышим, что в СССР их угнетали? Сейчас вот и украинцы включились в этот хор. Получается, что вы и, к примеру, Ирина Архипова в Большом театре угнетали, допустим, Виктора Нечипайло или Алексея Кривченю…
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Это всё ложь. Они все имели звания народных артистов СССР, все имели преференции. Мы жили как единая семья.
«ЗАВТРА». Что вы почувствовали, впервые увидев скачущих на украинских площадях бандерлогов с кричалками «Хто не скаче, той москаль», «Москаляку на гілляку» и прочими?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Там велась громадная пропаганда, сделавшая бандеровцев героями. Это поощрял и оплачивал Запад. Сколько было нашествий на Россию, все они потерпели крах. Но почему-то никак не успокоится западная цивилизация. Очень уж хочется наших богатств – и сибирских, и уральских, им неймётся всё это «прихватизировать». Пользуются любой возможностью обессилить Россию, чтобы завладеть ресурсами. Даже выдумывают различные теории, порой откровенно бесчеловечные. Вспомните Тэтчер, которая заявляла, что у нас должно быть населения не более 30 миллионов, мол, больше не надо. И она не единственная – к этому же только на моей памяти призывали певцы «европейского выбора» от Гитлера и Черчилля до нынешних московских и киевских «иностранцев». Оказывается, прав был император Александр III, когда говорил, что у России только два союзника – армия и флот. Эти слова оказались пророческими и правдивыми. Я так скажу: в моей душе, в моём сердце всегда уравновешенное отношение, уважение, как в своей семье, как к близкому человеку, и к украинцу, и к узбеку. У русских есть особое качество: они всех любят. Если к нам хорошо относятся, мы обязательно отвечаем взаимностью. Я пел, скажем, музыку Отара Тактакишвили, и никакой неприязни во мне не было.
После развала СССР вдруг все захотели своего государства. Они это получили. Но почему Украина захотела дальнейшего разрыва с собственной историей? Ведь она с Россией связана гигантскими узами, не только экономическими – колоссальные культурные, да и просто семейные связи у нас. Мы это понимаем: даже сейчас у нас нет к украинцам враждебного чувства, несмотря на безумную ненависть многих из них ко всему русскому. Их долгие годы уже науськивают против нас – регулярно, неотступно, ещё со школьной скамьи. И они теперь мыслят другими категориями. Это специальная операция по программированию народа.
Точно так же русский народ долгое время программируют. В том числе и музыкой. Вдруг появилась Пугачёва, которая, казалось, была везде – в вагонах поездов, в самолётах, на радио, телевидении. Одновременно происходило умаление всего русского, втемяшивание в мозг инородного. Получается, что мы в России все – манкурты. Вот в чём дело – создают запрограммированных людей. А ведь наша даже светская музыка с самого начала несла в себе христианские идеалы любви – к человеку, ко всему прекрасному Божьему миру. Ну а сейчас, когда тебе говорят, что «Чёрный квадрат» Малевича – это великое произведение, из нас делают дураков, издеваются. Ведь простой человек подойдёт к этой картине, спросит: почему эта картина висит в такой галерее знатной, и почему о ней так много говорят в СМИ? А ему отвечают: да ты просто глупец, раз не понимаешь. Так программируют рабов. Такой человек, естественно, перестаёт быть патриотом, который любит свой народ, который должен всё делать для славы своего народа, если, к примеру, говорить о музыкантах или художниках.
Я перед сном кручу приёмничек по разным волнам, чего только там не услышишь, только русского почти совсем нет. Вот возьми «Орфей» – казалось бы, через эту радиостанцию сколько можно показать прекрасной русской музыки, Россия ведь – одна из самых музыкальных стран в мире. Сколько у нас и сохранившейся до наших дней гениальной деревенской, аутентичной музыки, от чего, собственно пошла вся наша академическая музыка. Ещё Глинка говорил, что мы аранжируем народную музыку, а создаёт её народ. А на «Орфее» идёт в основном иностранная музыка. Может, всё же государство должно какую-то обязательную норму требовать для отечественной музыки? Работники наших «культурных» СМИ просто невежды в области русского искусства.
«ЗАВТРА». Я общался со многими сотрудниками этих организаций. Начальники там – не простые невежды, они – люди убеждённые, сознательные и чётко представляющие свою задачу.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Ну да, они запрограммированы определённым образом, они – русофобы. Это не только у меня вызывает тревогу, это была тревога всей жизни Георгия Васильевича Свиридова. От страдания за Россию, которая оказалась в таком положении, он и умер.
«ЗАВТРА». Таким образом, в нашей беседе получается не точка, а многоточие. Украинские события могут оказаться только прелюдией к новым, ещё более тяжёлым испытаниям для русского народа.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Украинские события запрограммированы. Они подготавливались много десятилетий. Сразу после Великой Отечественной войны туда засылались агенты, велась антирусская пропаганда. Наше руководители это проглядели.
«ЗАВТРА». А среди них не было агентов?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. В любом случае они ничего не предприняли против катастрофы.
«ЗАВТРА». Сегодня в больших городах нашей страны много людей, особенно молодых, неотличимы от их «свидомых» сверстников – презирают «ватников», жаждут «Запада». Если ли чего бояться уже и в России?
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Да, конечно. Многие руководящие посты – в чьих руках? А ведь рыба гниёт с головы. Недруги России знают это. Пятая колонна свила гигантское гнездо в России во всех сферах нашей жизни. Как её победить – в этом главный вопрос.
Пока что в сфере культуры русофобы побеждают. Они вклинились в руководство и повелевают. Вот Свиридов – великий русский композитор, величайший! А ты слышишь его музыку сейчас по радио, по ТВ? Это бывает редкостное явление, национальный праздник. Их борьба с нами заключается в том, что они не допускают нас никуда, понимаешь, какая история? Полное игнорирование. Как будто нас нет. Вместо того чтобы звучала наша национальная прекрасная, здоровая музыка – и классиков, и современных композиторов, многие из которых достойны этого – вам поставят хорошую музыку, но только не русскую, которая бы воспитывала духовно, выражала бы нашу сущность. Поставлена преграда великая всему нашему.
«ЗАВТРА». Есть интернет. Это пространство несёт не только зло. Если там покопаться, можно найти много Свиридова. Есть форумы, посвящённые ему. Совсем молодые люди объединяются в такие клубы, где с любовью и восторгом выкладывают и обсуждают свиридовские записи. Там есть множество треков и в вашем исполнении. И всё это совершенно неподконтрольно никакому антирусскому начальству. Потом, есть низовая Россия, где расставленные кадры «иностранцев» практически не влияют на культурную политику. Вот и расцветает, скажем, в Талдоме целый букет фольклорных ансамблей, или православные епархии в Тамбове или Воронеже помогают проведению концертов русской хоровой музыки, или белгородский губернатор ставит клыковский памятник Святославу Храброму, запрещённый в столицах за «неполиткорректность» князя.
Александр ВЕДЕРНИКОВ. Вот на провинцию и есть надежда. Всё-таки русский народ и не в таких передрягах бывал и с помощью какой-то непознаваемой силы перебарывал их. И, может быть, наша самая вершинная, самая заветная музыка ещё всенародно зазвучит в лучших исполнениях. И Свиридов вновь будет воспитывать в каждой душе самые лучшие устремления.
Беседовал Иван Вишневский
